«Живо вспоминаю, как к нам на катера в 1943, 1944 годах прибыли юнги, эти молодые моряки и как они упрашивали командиров взять их в боевые походы. Конечно, нам их по-отцовски было жаль. Но, с другой стороны, мы понимали, что только в боевых походах они мужали. Приобретали качества истинных моряков.
Торпедным катерам пришлось на протяжении всей войны решать самые разнообразные и трудные задачи: торпедные атаки вражеских кораблей, постановка мин, несение дозорной разведывательной службы, высадка десантов, участие в конвойной службе, спасение людей в море и др.
В выполнении большинства этих задач участвовали и юнги, особенно на последнем этапе войны на Севере – конвоировании своих и союзных транспортов. В спасении людей в море.
С большой теплотой я вспоминаю о людях, с которыми мне пришлось служить и воевать на ТК – 204, а затем в отряде и дивизионе, которыми мне доверено было командовать в 1945 – 1947 годах (в 1943 – 1944 годах я командовал ТК – 183 и ТК – 204). Все это осталось навсегда в памяти.
В 1943 – 1944 годах на флот начали поступать торпедные катера отечественные и союзнические (типа «Д – 3», «Хиггинс»). Был создан сначала дивизион, которым командовал капитан 2-го ранга В.А.Чекуров, а затем бригада катеров из 3 дивизионов (около 50 катеров) под командованием капитана 1 ранга А.В.Кузьмина.
У нас на торпедных катерах не хватало личного состава, особенно подготовленных специалистов: боцманов, сигнальщиков, мотористов, радистов. Все это, видимо, было заранее предусмотрено командованием: о подготовке специалистов для растущего флота 25 мая 1942 года народный комиссар ВМФ адмирал Николай Герасимович Кузнецов подписал приказ о создании школы юнг на Соловецких островах, в которую принимались юноши 15-16 лет.
Мы тогда не знали и не предполагали, как эта школа юных моряков окажет нам помощь в комплектовании экипажей торпедных катеров, хорошо подготовленными специалистами.
В 1943 и особенно в 1944 году во время самых напряженных и интенсивных боев на Севере к нам на катера начали пребывать юнги, совсем молодые по существу подростки-моряки. Мы, командиры катеров, сначала с недоверием к ним относились и думали: можно ли им самостоятельно нести вахту в тяжелых условиях плавания в Баренцевом море при выполнении различных боевых задач. И вот, в первых же боевых выходах в море наши сомнения по отношению к юнгам рассеялись, и мы стали с глубоким уважением к ним относиться. Они были поистине влюблены в морскую профессию. Как они до слез переживали, когда их по какой-то причине (а чаще всего из-за отцовской жалости) не брали при выходе на опасные боевые задания.
Юнгам выпуска 1943 года пришлось участвовать в торпедных атаках конвоев противника, в высадках десантов на вражеское побережье и в выполнении других боевых задач. Юнгам выпуска 1944 года довелось участвовать, может быть, не в таких трудных и опасных походах, но тоже тяжелых и изнурительных – в поисках подводных лодок противника и в конвоировании транспортов, т.е. в конвойной службе.
Я знаю многих юнг и 1943 и 1944 годов выпуска: Сашу Ковалева, Ивана Зорина, Генри Таращука, Виктора Максимова – он был комсоргом дивизиона ТК, когда я им командовал. Знаю Валентина Солдатова, Анатолия Позгалева, Геннадия Лодочникова, Валентина Лаптева – последние трое юнг служили на нашем ТК – 204. Конечно, многие дела боевые стали забываться, однако я не помню ни одного случая, когда кто-то из юнг не выполнил бы задания, своего долга, тем более, чтоб кто-то из них струсил. Все они отлично знали свое дело, специальность, и наравне с бывалыми моряками мужественно и стойко переносили все трудности и лишения морской и боевой флотской службы.
Приходилось удивляться их трудолюбию и выносливости. У меня на ТК - 204 служил мотористом Лаптев Валентин. В конце 1944 года и до конца войны торпедные катера широко привлекались для конвойной службы. Мы участвовали в охранении транспортов. И надо было подстраиваться под скорости самых тихоходных судов, а они были около 8-10 узлов (а скорость ТК – 35-40 узлов). В этих условиях на мотористов (а на катере было 3 мотора) ложилась огромная нагрузка – переносить качку, следить за беспрестанной работой моторов, поддерживать заданную скорость и главное – выполнять манипуляции, связанные с переключением скоростей.
Приходилось удивляться, как мог юнга-подросток, да еще ростом маленький, как Валя Лаптев, а он нес самостоятельную вахту у мотора в длительных изнурительных походах, при конвоировании переключать и скорости реверс-муфты особенно при подходах к поврежденным (торпедированным) судам для оказания помощи и снятия людей.
А это ведь была действительно колоссальная физическая нагрузка. И, несмотря на это, я не помню случая, чтобы мотористом – юнгой Лаптевым не была выполнена команда с мостика в отношении изменения и скорости и движения (переключения переднего – заднего ходов).
Ответственно и смело действовал радист, юнга Гена Лодочников, который быстро и ловко, как настоящий и опытный моряк, выполнял приказания командира.
Храбро, грамотно и быстро действовали в самых сложных условиях боевых походов и другие юные моряки, с которыми мне приходилось выполнять различные боевые задачи. За проявленное мужество, смелость, находчивость и храбрость, многие юнги были награждены боевыми орденами.
Мне было приятно, когда мои боевые друзья разыскали меня, а я живу в Рязани с 1961 года и в День 30-летия Победы приехали встретиться со мной. Я до слез был взволнован этой встречей. Мы о многом вспомнили.
За годы войны кораблями и авиацией Северного флота было уничтожено более 750 транспортов и боевых кораблей противника, сбито 773 самолета. Это огромный труд, мужество и героизм, которые были проявлены моряками Северного флота.
Годы войны, боевые друзья и товарищи, в том числе юнги флота, никогда не могут быть забыты. Дружба фронтовая не забывается».